Бродит по небу рыбак-сарацин
вдоль кучевых небараков,
в каждой руке, издающие «цинк» -
крышки от мусорных баков:
кислое «цинк», удивленное «цонк»,
грустное «цунк» напоследок,
утренний воздух особенно тонк -
это прижизненный слепок -
пьяной деревни, лежащей пластом
между осиновых пауз,
будто жених, на ходу холостом -
крышей поехал пакгауз:
здесь пустота в пустоте пустоты,
дыры и щели теснятся,
жженые спички, которым мосты -
к похолоданию - снятся.
* * * *
В древней катакомбе, в стареньком Крыму,
поклонялись зомби богу своему,
может, он их слышал, да помочь не мог,
может, к людям вышел этот зомби-бог -
на разведку вроде, прикупить «фестал»,
…заплутал в народе, президентом стал.
Так и загнивали сами по себе:
зомби трали-вали, зомби бе-бе-бе,
во гробах рожали миленьких зомбят…
Местные скрижали источали яд,
дескать: «… надоело гнить не по уму,
не укусишь тело - не посеяв тьму…»
Пишут, льют помои, сводят всех к нулю,
надобно иное обывателю:
стильный зомбо-ящик, единенье душ,
человечий хрящик, как попкорн воздуш…
свежие интриги или, на крайняк -
секс и зомбо-книги, вопли под коньяк.
Сеющие смуту – пусть во тьме сгорят,
с ними анти-вуду проведем обряд:
выбьет дух злодейский из таких крамол -
наш черногвардейский юный зомбимол!
Пахнет камнепадом, классовой борьбой,
первозданным смрадом, родиной, судьбой -
вдоль по катакомбе, проникают в них -
вечные, как зомби, мысли о живых.
